Литература о букинистах < Назад
Евгений Осетров. Записки старого книжника. 1984
Книга посвящена древнерусским рукописным сборникам, изданиям Ивана Федорова, просветительской деятельности Ивана Друкаря, Максима Грека, библиографов отца и сына Масановых. Книга иллюстрирована экслибрисами художника Анатолия Калашникова.
В чистом виде библиофильству, поэзии собирательства, "коллекционному взрыву", движению книголюбов в СССР посвящена глава "Библиофильские мечтания". В ней затрагиваются определения понятий "книголюб" и "библиофил", различия между ними и изменения, которые претерпевало во времени понятие "библиофил". Евгений Осетров ссылается на некое старое, забытое издание начала ХХ века, не называя точно источник, в котором метафорически рисуется образ тогдашнего библиофила: "На тихой, лежащей в стороне от "торговых дорог литературы" лужайке библиографии все вырастают новые цветы. Они тем целомудреннее, что их почти никто не видит. Вот выходит на лужайку одинокий дед. Склоняется, срывает цветок и долго втягивает носом его ароматичность. Это библиофил".
"Таков старый библиофил - одинокий дед, нюхающий цветы на лесной поляне... Все изменилось в подлунном мире. Конечно, современный библиофил так же, как и его предшественники, проводит сладостные часы с книгой, общаясь с ней один на один, вдыхая ее неповторимый аромат. Как и встарь, библиофил наших дней любуется начертанием шрифтов Альда Мануция и Эльзевиров, с благоговением всматривается в заставки, инициалы, типографские буквы и знаки на прочно-грубоватой бумаге петровских или елизаветинских времен. Думаю, что по своим знаниям книги, по любви к ней нынешний библиофил ни в чем не уступает своим дедам и прадедам ... Но есть одно отличие, имеющее важнейший характер. В наши дни библиофил перестал быть одиноким чудаком на лесной поляне. Библиофильство впитало в себя дух эпохи, сделавшей книгу общенародным достоянием."
Во время посещения автором Варшавской Национальной библиотеки его особенно тронул монумент книгам, погибшим в годы оккупации Польши гитлеровцами. Это была ваза, наполненная пеплом, оставшимся от рукописей и книжных редкостей Варшавы, сожженных оккупантами.
