Литература о букинистах < Назад
Евгений Петряев. Записки Книголюба. Киров. Волго-Вятское книжное издательство. 1978
Писатель-библиофил вспоминает о своих "Книжных дорогах", о встречах с ветеранами библиофильства, рассказывает, как в далекой провинции накапливались книжные богатства, расширялся круг читателей, повышалась культура книжного собирательства. На основе краеведческих разысканий автор сообщает новые сведения о некоторых памятных местах Вятской земли, связанных с жизнью и деятельностью больших русских писателей. Евгений Дмитриевич рассказывает о многих незаслуженно забытых и полузабытых деятелях культуры Урала, Сибири, Дальнего Востока, Вятской земли. Сведения, приводимые им - результат собственных его историко-литературных изысканий.
В жизни Петряева прослеживаются несколько периодов, связанных с назначением в различные места службы, - по профессии Евгений Дмитриевич был военным врачом. Самый первый период - раннее детство, связанное с пребыванием в селе Усть-Хмелевском, в котором его отцу поручили открыть почтовое отделение. Евгению было тогда семь лет и уже тогда он начал собирать собственную библиотеку. Отец никогда не жалел денег на необходимые книги. Случилось так, что жизнь в глубинке с окружающей бедностью, редкими поступлениями новых книг, только усиливала тягу к книгам. Располагая в начале лишь одним задачником Евтушевского по арифметике и желанием собрать другие задачники, Евгений приобрел свой первый библиографический опыт. По детской наивности он пробовал "обращаться за помощью... к Богу, перечисляя в своей молитве недостающие издания". Собрать, правда, Евгению удалось не более трех-четырех задачников. В Усть-Хмелевском юный Петряев встретил свой первый "клад" - несколько старых книг по "закону божьему". Чтение, из-за недостатка книг, было бессистемным, но на всю жизнь запомнились ему книги, взятые им для прочтения в Усть-Хмелевской библиотеке: П. Засодимский. Задушевные рассказы; Д. Коропчевский. Рассказы про дикого человека; В ледяном царстве; К. Носилов. У вогулов; У рыбаков и звероловов Севера; А. Потанина. Доржи - бурятский мальчик; Н. Рубакин. Среди тайн и чудес; Гибель корабля "Гровенор".
После окончания семилетки, Евгений Дмитриевич поехал в Свердловск для продолжения учебы. Хотя денег у него почти никогда не было, он часто ходил в центр города к букинистам. Особенно привлекала его книжная лавка Дмитрия Ивановича Старцева. Его большой зеленый киоск находился около Каменного моста через Исеть. Дела у Старцева шли неважно и вскоре он закрыл свой киоск, о чем потом очень сожалели старожилы. В начале 20-х годов на северной стороне Зеленого рынка открыл книжную лавку другой свердловский букинист - Алексей Николаевич Шарнин. В лавке преобладала серьезная литература: собрания сочинений, атласы, словари, ноты, гравюры. К Шарнину ходили местные знаменитости. Как истинный книголюб он разыскивал различные книжные диковинки, афоризмы о собирателях и книгах и собирался издать нечто вроде "Справочника букиниста". Но дела Шарнина пошатнулись, лавку пришлось прикрыть. На Зеленом рынке еще действовала книжная лавка "В. И. Лагуткин", но и она вскоре закрылась. Как видно, и раньше книжные лавки закрывались, но это не привело к прекращению букинистической торговли в целом. Еще одним запомнившимся Петряеву свердловским любителем книг был Николаевич Грязнов. Однажды этот незаурядный человек спас редкие книги, выкупив их у местного куровода Марцишевского, сыновья которого использовали толстенные тома в качестве мишени при упражнениях в стрельбе.
Следующий за Свердловском период жизни Петряева оказался связан с Забайкальем. Там он провел архивные и книжные поиски. Собранные на Урале книги в трудные военные годы разошлись по букинистам и здесь Петряеву пришлось заново собирать литературу по философии, истории. Почти 15 лет Евгений Дмитриевич прожил в Чите, не претендующей на звание книжного города. Доставка любых грузов в них, в том числе книг, сказывалось на их цене, поэтому собрания местных библиотек и частные книжные коллекции уступали и по количеству и по разнообразию собраниям столичным и городам европейской части страны. Но тем более уважительным оказывалось у местной интеллигенции оказывалось отношение к Книге. У местных старожилов можно было найти ценнейшие книги В Чите - у Н.Н. Макарова. в Сретенске - у Ф.Т. Смирнова, в Гвазимурском заводе - у Ф.П. Сергиевского. Петряев отмечает особенность книгоиздания на Урале и Забайкалье: отсутствие полных комплектов местных изданий и учета выходивших книг. Случалось, что типографии существовали десятки лет, а их продукция оставалась неведомой.
В сентябре 1956 года Петряев был переведён в Киров, на должность начальника отдела НИИ эпидемиологии. И последние десятилетия его жизни и историко-литературных поисков проходили на вятской земле. До Вятки издавна доходило немало книг и рукописей старообрядцев, включая сочинения и собственноручные письма протопопа Аввакума. Живший здесь игумен Феоктист собрал в своей келье более ста пятидесяти рукописных книг на четырех языках. Эту библиотеку увезли в Москву как улику, так как "тетрати" касались исправления текстов церковных книг. Таким образом Вятка вовсе не была страной невежественных дикарей, как считали на Западе.
